Мировое движение Authentic Relating
Нарциссы и социальный контроль. Интимность без дружбы

САРА: Можно я отвечу на вопрос из чата? Лайна пишет, что лидер одной AR-группы после совместной практики попытался затащить её в постель.

В любом движении есть такие истории, и AR не исключение. По-настоящему открытое общение имеет свои теневые стороны. Я много про это думаю, потому что живу сейчас на пересечении AR-сообщества, с одной стороны, и сообщества моего партнёра, с другой. Друзья моего партнёра — это перформеры, художники, актёры, у них приняты вечеринки до утра, много алкоголя, такое. Я вижу, что в этом сообществе (которое мне кажется “обычным” по сравнению с AR) происходит много пассивной коммуникации и пассивного социального контроля. Если кто-то делает или говорит что-нибудь неприемлемое, люди сразу реагируют: комментируют это как бы между прочим, прилюдно про это шутят — делают что-то такое, что быстро ставит человека на место.

В AR так не принято. Во многом потому, что у большинства людей есть травматичный опыт, связанный с пассивной коммуникацией, когда мы чувствуем и понимаем, что нас только что опустили, но вроде как и зацепиться ни за что толком не можем, чтобы ответить. Мы от этого полностью избавляемся, и это, с одной стороны, прекрасно, а с другой стороны, нам становится гораздо труднее обеспечивать социальный контроль, потому что всё должно выноситься на открытое обсуждение, явно и четко проговариваться. И это даёт нарциссам возможность захватить власть, потому что у нас практически не остается способов дать им должный отпор, кроме как сделав это коллективно, всем сообществом, явно и открыто. Мне кажется, мы пока не нашли по-настоящему хорошего способа с этим обходиться.

Именно поэтому разговор о безопасности оказывается таким важным и одновременно трудным. Мы вводим нормы, рассчитанные на этичное взаимодействие между людьми. При этом в AR приходит много людей с неразвитыми социальными навыками. Они впервые пробуют освоить эти навыки в AR-среде, где действуют ясные правила, но где в то же время люди регулярно задевают друг друга, и каждая такая задетость обязана разрешаться только с помощью активной коммуникации.

У меня нет тут готового решения. Но мне кажется, это одна из причин, по которой “осознанные” сообщества кишат нарциссами. Здесь им проще творить что попало, потому что никто их так запросто не отбреет.

ДЖЕЙСОН: В каждом из нас живёт этот нарцисс, этот внутренний трёх-четырёхлетний ребёнок, который активизируется, когда мы задеты, напуганы или травмированы.

Поэтому часть критики в адрес сообщества AR — она очень по делу. Если мы ставим свои чувства в приоритет, если мы по умолчанию намного больше погружаемся в чувства и переживания, чем это делают “в обычном мире”, то возникает опасность забыться.
В каком-то смысле, если я всё время ношусь со своими чувствами — это и называется нарциссизмом, разве нет?
Поэтому важно находить баланс между вниманием к собственным переживаниям и вниманием к переживаниям других людей в группе.

Мне кажется, как движение мы всё ещё находимся в возрасте тодлера, в лучшем случае школьника средних классов. Мы ещё только растём, и я думаю, что те защиты, которые действуют в "обычном социуме”, нам тоже стоит в каком-то виде добавить.

САРА: Кто-то из вас хочет поговорить про ложную близость, “близость на одну ночь”? Про то, что эти практики сильно сближают людей, но после завершения группы ощущение близости далеко не всегда продолжает жить?

СЬЮЗЕН: Я могу сказать, что на Т-группах и на тренингах, в которых я принимала участие, финальную сессию всегда посвящали возвращению в повседневную жизнь и четко давали людям понять, что сейчас они находятся в месте с другой культурой, где чувства переживаются интенсивнее, где все их потребности во внимании и любви удовлетворяются, но затем им предстоит вернуться в другую культуру, в свою повседневность. И на своих группах я тоже об этом всегда говорю.

Мне интересно, делаете ли вы что-то похожее? Потому что в моё время многие люди на практиках сильно влюблялись, возвращались домой и говорили своим супругам: “Я хочу развод”. И это было одним из поводов для критики нашего движения в 1960-е.

ДЖЕЙСОН: Мне кажется, это правильная критика. Мы приходим на группы, открываемся, начинаем очень близко общаться с другими людьми, — это действительно может повлиять на постоянные отношения. Про это нужен отдельный теоретический блок: что сейчас мы в сообществе, а в сообществе можно очень сблизиться с людьми, но месяца через три ваши чувства, возможно, изменятся. Здесь ощущение близости может быть сиюминутным, а крепкая дружба — это другое, она выстраивается иначе.

Мне кажется, большинство наших воркшопов и групп — это места, где мы можем учиться открываться, учиться эмпатии, развивать социальные навыки, помогающие сближаться с людьми. Но искать настоящих друзей, выстраивать с ними глубокие дружеские отношения — это отдельная задача, и это не обязательно произойдёт на группе.

САРА: Я пытаюсь подобрать аналогию… В повседневной жизни мы настолько не отрываемся людям, как это происходит в AR (если называть “открытостью” честный рассказ о тех частях своей личности и своей жизни, о которых мы обычно рассказываем только близким друзьям или не рассказываем вообще никому). В практиках аутентичного общения мы это делаем, потому что AR ориентирован именно на такие разговоры. Здесь это возможно, потому что созданы условия, потому что это особая среда, особая атмосфера. И это сильный опыт.

Это можно сравнить с подъемом на гору в компании друзей. Мы вместе движемся к большой и неординарной цели, к чему-то, чего никто из нас прежде не совершал. И когда мы вместе достигаем вершины, то кажется, что вот же оно, мы это сделали, мы вместе пережили такой крутой опыт, теперь мы друзья навек. А потом мы едем домой и оказывается, что в обычной жизни мы очень разные, что у нас разные интересы, разное всё.
Это сбивает с толку: мы же чувствовали такую близость, разве это не должно что-то значить?
В AR, мне кажется, происходит что-то похожее.

Или представим, что я иду учиться на курс по психологии и встречаю там однокурсников, с которыми у меня происходит интеллектуальный коннект. С ними так классно вместе учиться, осваивать новый опыт. Но при этом я не ожидаю, что мы останемся друзьями навсегда.

Так что от конкретных видов близости и от конкретных пространств, где мы переживаем близость, у нас существуют разные ожидания — что это должно значить и к чему приводить или не приводить.

В AR мы вместе поднимаемся на гору. Это не то же самое, что узнавать друг друга в течение нескольких месяцев, разделяя очень разный опыт, чтобы в итоге получить реалистичное представление о том, насколько мы совпадаем друг с другом в самых разных жизненных аспектах. Так что тут действительно возникает заблуждение.

Я сама сейчас практикую аутентичное общение только в трёх случаях:
1) в работе с группами, когда учу людей навыкам аутентичного общения в конфликтных ситуациях, и мы тренируемся озвучивать мелкие недоговоренности и восстанавливать доверительный контакт;
2) в работе с фасилитаторами, когда я учу их замечать живую групповую динамику и двигаться в согласии с ней;
3) в общении с самыми близкими людьми.

У моей крестницы рак мозга, и прямо сейчас в нашем домашнем сообществе идёт интенсивная работа над тем, как давать ей необходимую поддержку, как сейчас вместе с ней быть. Если бы мы не владели навыками аутентичного общения, мы бы не справились.

В моём самом близком кругу это уже второй за год серьёзный кризис: первым было сопровождение нашего друга, умиравшего от прогрессирующей мышечной атрофии. То, что с помощью AR мы смогли поддерживать близкий интимный контакт и продолжать разговаривать друг с другом, даже когда становилось очень трудно, действительно придало нашим отношениям особое качество. Но это случилось не оттого, что мы один раз встретились на AR-ивенте и подумали: вау, мы чувствуем такую близость, наверное, это неспроста. Нет — мы долго и много над этим работали.

В разговоре принимают участие:

Сьюзен Кэмбел (Susan Campbell, прародительница движения Authentic Relating, автор книги “Getting Real. 10 Truth Skills You Need to Live an Authentic Life”)

Джейсон Дигз (Jason Digges, один из создателей ART International, автор книги “Conflict = Energy. The Transformative Practice of Authentic Relating”)

Сара Несс (Sara Ness, создательница Authentic Revolution, автор-составитель Большого мануала с описаниями 150+ практик аутентичного общения)

Полная запись на Youtube.
Made on
Tilda